Андроновская культура
Послеафанасьевская культура палеометалла Минусинской котловины и Алтая названа андроновской по месту первых раскопок у села Андроново Ужурского района Красноярского края.
В Минусинской котловине, в отличие от памятников афанасьевской эпохи, занимавшими только долину Енисея и низовья его главных притоков, андроновские памятники охватывают обширные пространства всей Минусинской котловины, кроме ее горно-таежной части. Примечательно, что широко распространенные в северных и северо-западных предгорьях Алтая и смежных областей андроновские памятники полностью отсутствуют в горной части Алтая и в Туве.
Хронологические рамки андроновской культуры определяются XVIII-XIII веками до н.э.
Археологическая характеристика Сибири андроновской эпохи
Как уже было сказано, широко распространенные в северных и северо-западных предгорьях Алтая андроновские памятники полностью отсутствуют в горной части Алтая и в Туве. На Среднем Енисее число андроновских стоянок весьма невелико, что отчасти может объясняться малой численностью населения. При этом большинство из них разрушено движениями дюнных холмов, на которых они обычно расположены. От них в ряде случаев остались лишь скопления черепков андроновской посуды.
Соседние с Минусинской котловиной восточные и северные области Сибири также дают весьма небогатый материал. Для Прибайкалья, например, это, прежде всего, памятники типа Глазковского могильника. Полученные материалы позволяют утверждать, что восток и север Минусинской котловины и в андроновское время населяются охотничье-скотоводческими группами, из которых в наиболее благоприятных районах выделяются скотоводы.
Ближайшую же аналогию с андроновскими памятниками Минусы представляют памятники районов бассейна верхней Оби, Алтая, Семипалатинских степей и Центрального Казахстана.
Первое, что бросается в глаза при анализе материалов этих районов - это разнообразие в формах надмогильных сооружений. Так, в захоронениях Семипалатинского и Каменогорского районов Казахстана преобладают плоские могилы, отмеченные кольцом из камней, наряду с ними распространены расплывчатые курганы с четырехугольными оградками на поверхности, а также невысокие земляные курганы, совершенно лишенные каких-либо оградок или колец. Известную долю этих различий можно отнести на счет местного своеобразия, указывающее здесь на большую связь этих районов с западом, где аналогичные формы надмогильных сооружений встречаются вплоть до Тобола и Урала.
Обращает на себя внимание и отсутствие в приалтайских андроиовских погребениях костей животных.
Андроновские стоянки и в приалтайских степях, как и в Минусинской котловине, найдены в сильно разрушенном состоянии. Кроме отдельных разрозненных находок обломков андроновской керамики, вполне аналогичной найденной в погребениях Минусы, приалтайекие стоянки пока ничего не дали.
Сравнение андроновских находок в Минусинской котловине с приалтайскими обнаруживает их большое сходство. Так же, как и в минусинских степях, приалтайское население этой эпохи занимается охотой и в то же время обладает всеми основными домашними животными (лошадь, корова, овца, собака) и прекрасно знакомо с техникой изготовления тканей. К этому надо прибавить и одинаковый уровень развития металлургии, выразившийся не только в применении одних и тех же технических приемов отливки и отковки, но и в поразительном сходстве внешнего вида орудий и украшений. Как и металлургия, андроновское гончарство подчеркивает единством форм и орнаментации, значит, культурную близость населения Минусинской котловины и приалтайских степей. Наконец, необходимо иметь в виду особенно ярко выраженные именно на Алтае признаки генетической связи андроновской культуры с местной афанасьевской. Очевидно, на Алтае, как и на среднем Енисее (а может быть, и в еще большей степени), афанасьевская культура послужила основой для сложения андроновской.
Раскопки андроновских погребений, главным образом в Северо-Западном и Центральном Казахстане, Южном Урале показали, что андроновские памятники занимают на западе обширнейшую территорию. К северу она простирается до южных пределов Тобольской области, а к западу доходят до юго-восточного Приуралья. Южные границы распространения андроновской культуры неясны, однако типично андроновская керамика отмечена на памятниках тазабагъябской культуры Хорезма.
Андроновские могильники
Из-за разрушенности культурных слоев большинства стоянок андроновской эпохи могильники остаются основными источниками информации.
Андроновские могильники различны по величине. Это могут быть совсем небольшие группы из 3-4 могил или большие некрополи, состоящие из 50 и более могил.
По внешнему виду могилы не однородны даже в пределах одного могильника. Наряду с плоскими, без всякой насыпи округлыми оградками из врытых на ребро плиток, встречаются небольшие курганы с насыпью и кольцом из окружающих ее камней, а также овальные в плане курганы значительных размеров. На насыпи крупных курганов часто встречаются овальные и подчетырехугольные оградки, соприкасающиеся друг с другом в виде сложной сетки. Эта особенность устройства надмогильных сооружений, с одной стороны, связывает их с афанасьевскими (курган с кольцом из плиток), а с другой стороны, они весьма напоминают карасукские могильники, также отличающиеся сложной сеткой смыкающихся друг с другом оград.
Самый северный, давший название всей культуре, андроновский могильник близ села Андроново был обнаружен в 1914 году при прокладке Ачинско-Минусинской железной дороги. Уцелевшие в зоне строительства могилы были исследованы А.Я.Тугариновым. Наиболее крупный уцелевший андроновский могильник был исследован в 1925, 1927 и 1928 годах Г.П.Сосновским близ села Орак на севере Хакасии, где за 3 года было раскопано 45 могил.
Большинство андроновских могил на поверхности были отмечены положенными по кругу камнями, внутри которых находятся четырехугольные могильные ямы глубиной до 3 метров. Захоронения осуществлялись в сложенном из плит ящике или деревянном срубе в виде рамы, встречаются могильные камеры из налегающих друг на друга каменных плит с бревенчатым покрытием.
Захоронения преимущественно одиночные. Однако внутри некоторых оград встречаются множественные захоронения, однако же каждое, как правило, в отдельной камере.
Положение костяков характерно для всех андроновских захоронений: скорченно на левом боку, головой на юго-запад. Иногда встречаются захоронения с признаками перенесенного со стороны трупосожжения. Отличительным фактором является наличие в западной части захоронения, в голове покойного, керамических сосудов, а также костей животных.
Погребальный инвентарь
Погребальный инвентарь в андроновских захоронениях весьма скуден.
Практически во всех захоронениях в головах располагается плоскодонный орнаментированный сосуд.
Наибольший интерес представляют найденные в одной из могил вблизи села Усть-Ербы костяные наконечники стрелы. Они отличаются миниатюрными размерами отсутствием втулки и черешка и наличием небольших отростков снизу. Форма и отростки снизу позволяют видеть в них подражание в кости бронзовым наконечникам втульчатых стрел, что позволяет и для Саяно-Алтайского нагорья допустить начало выделки бронзовых наконечников стрел еще в раннее андроновское время.
Оружие
В то же время, бронзовые предметы представлены в собранном погребальном инвентаре более чем скромно.
В ряде андроновских погребений встречаются сильно окислившиеся бронзовые пластинки, представляющие пластинчатые листовидные кинжалы "андроновско-срубного" типа с характерным сужением клинка при переходе к черешку, которые в целом виде найдены в андроновских погребениях лишь к западу от Алтая. В Минусинской котловине таких кинжалы встречаются очень редко. Более массивные кинжалы, уже имеющие посредине клинка ребро и стержневидный черешок для насадки, относятся, вероятно, к более позднему времени, уже к карасукскому.
Украшения
Набор андроновских украшений главным образом составляют бусы и височные кольца. Особенно часто встречаются бронзовые бусы, боченковидные или гладкие, но всегда сделанные из пластинки, согнутой в колечко. Бус, отлитых в форме целиком, не встречено. Гнутые бусы являются наиболее архаичными и обычно встречаются в ранних погребениях бронзового века. В Сибири они продержались до довольно позднего времени. Отлитые целиком боченковидные бусины встречаются в погребениях Западной Сибири в позднеандроновское время, а на территории Саяно-Алтая лишь в карасукских погребениях.
Характерной формой отличаются серьги, находимые как в мужских, так и в женских андроновских погребениях. Сделаны они из серебряного или бронзового прута, один, более тонкий, конец которого заострен. Другой конец, наоборот, расплющен и свернут в коническую трубку. Ее полость служит приемником для острия, когда серьга "заперта". Подобные серьги найдены и в приалтайских андроновских погребениях, например, в Мало-Койтасском могильнике близ Семипалатинска. В более позднее позднеанеандроновское и карасукское время идея приемника постепенно утрачивалась. Коническую втулку заменила гвоздевидная шляпка, а сама серьга представляла собой простую, согнутую в кольцо гвоздевидную булавку. В детских захоронениях такие серьги часто встречаются как браслеты. Серьги, согнутые из бронзовых гвоздей с округлой шляпкой, встречены также и в карасукских погребениях приалтайских степей.
Одежда
Одежда сохранилась в андроновских погребениях более чем фрагментарно.
Довольно часто встречаются остатки толстых шерстяных шапочек с наушниками. Как шапочка, так и оторочка состояли из отдельных плетеных полосок, сшитых между собой, образуя коническую шапочку. Наушник был также сплетен, причем концы нитей были связаны внизу пучком. Шерсть была окрашена и первоначально имела ярко-красный или красный с фиолетовым оттенком цвет.
Кроме остатков шерстяных изделий, в андроновских могилах были найдены обрывки кожи от обуви. Г.П.Сосновский в статье, посвященной остаткам андроновской одежды, находит возможным реконструировать ее следующим образом: "На голове мужчины и женщины носили шерстяные и кожаные шапочки. Верхняя одежда их, как показывают находки, ... состояла также из шерстяных тканей и была, по всей вероятности, двухбортная или имела разрез в верхней части. На ногах носилась кожаная обувь".
Посуда
Судя по находкам на среднем Енисее, посуда в андроновское время была довольно разнообразна. Хотя встречается и деревянная посуда, основную группу составляют глиняные горшки. Они изготавливались обычно ленточным способом из коричневатой после обжига глины со значительной примесью песка. Внутри стенки их выглажены травой или зубчаткой и имеют специфическую бороздчатую поверхность, характерную для более древней афанасьевской керамики. Снаружи стенки тщательно выглажены и часто даже отполированы. Кроме того, подавляющее большинство сосудов снаружи орнаментировано.
Вся серия андроновских сосудов Енисея может быть разделена по форме на две почти одинаковые в количественном составе группы: баночные и горшковидные.
Связь между баночными андроновскими сосудами и яйцевидными афанасьевскими прослеживается довольно четко. Главное отличие заключается лишь в том, что исчезает остродонность, заменяющаяся плоским или уплощенным дном. Впрочем, эта замена началась еще в позднее афанасьевское время, когда появились первые плоскодонные горшки. Во многом сохранилась и характерная для афанасьевского времени орнаментация сосудов горизонтальными полосами "елочек", в ряде случаев горизонтальные ряды "елочек" заменены вертикальными. Орнаментация округлыми ямками, встречающаяся на баночных андроновских сосудах, также находит себе аналогию в афанасьевских.
Горшковидные сосуды, характерные для андроновских погребений Минусинской котловины и Алтая, отличаются более или менее расширенными, но всегда округлыми боками, переходящими без резкого перелома в широкий, слегка отогнутый венчик. Орнаментация горшковидных андроновских сосудов связывается с предшествующей афанасьевского времени только елочными мотивами, в остальном же она глубоко своеобразна. Ее отличает зональность расположения разнообразных узоров, при этом место того или иного узора в зонах обычно одно и то же.
Орнаментика горшковидных андроновских сосудов Минусинской котловины может быть описана в следующих комплексах узоров.
К первой относятся наклонные и елочные вдавления зубчатого чекана. Дополнением к елочке служат только горизонтальные чеканные или резные линии, подчеркивающие зональность. В другой группе основным мотивом являются горизонтальные зигзаги лент, составленных из 3-4 резных линий. Зональность расположения узора, проявляется и здесь. Третью группу горизонтального орнамента андроновских сосудов отличает украшение, составленные из заштрихованных треугольников. Эта группа имеет наиболее пышную орнаментацию и, несомненно, представляет собой новое, специфически андроновское явление. Однако пережитки старых традиций обнаруживаются и здесь.
Орнаментапия андроновской посуды настолько далеко ушла от афанасьевской, что не может быть объяснена одними внутренними законами развития и усложнения узоров и композиций. Геометрический и особенно меандровый узор указывает на новый уровень представлений и интересов, занимающих "андроновцев". Древнейшая простая ритмичность орнаментального искусства осложняется теперь введением тематических фигур. Бытует мнение о связи геометрического и меандрового орнамента с кругом представлений и символикой солнечного культа земледельческих племен, однако этнографические примеры не позволяют считать это общеобязательным.
Быт
Исследования в окрестностях Караганды и могильника около села Алексеевского на Тоболе (Кустанайский район) ценны прежде всего тем, что они выясняют условия жизни "андроновцев".
Пять прямоугольных землянок Алексеевского поселения отличаются обширностью размеров (до 250 кв.м.) и монументальностью постройки. Судя по наличию в них наряду с центральными каменными очагами (служившими, вероятно, для обогревания), нескольких меньших (вероятно, кухонных очагов), можно предполагать, что в каждой землянке жило по нескольку отдельно питавшихся групп. Возможно, что это были семьи, объединенные под одной кровлей родственными узами.
Обширные кровли алексеевских жилищ опирались на десятки бревенчатых подпорок, что позволяет предполагать длительное проживание в них их обитателей. На это же указывают следы неоднократного ремонта и замены бревенчатых подпорок крыши, а также значительные размеры зольников. Открытие возле землянок ям для хранения припасов также говорит в пользу долговременности поселка.
К жилым землянкам примыкали загоны для скота, близко напоминающие своим расположением и неправильным округлым планом пристройки и жилища, которые до сих пор служат укрытием для скота на казахских зимниках.
Скотоводство несомненно играло в хозяйстве обитателей Алексеевского поселка очень важную роль. Достаточно сказать, что из 1206 костей только 12 принадлежат диким животным, очевидно, добытым на охоте. Однако мясная пища не была не только единственной, но и главной. Относительно небольшое количество скота, кости которых найдены при раскопках, учитывая значительную населенность пяти землянок и длительность их существования, явно указывают, что, кроме скотоводства, земледелие также играло большую роль в хозяйстве. На его наличие указывают прежде всего находки каменных мотыг. Найденная близ Оренбурга каменная литейная форма (хранящаяся в Государственном историческом музее), приспособленная для одновременной отливки трех бронзовых серпов, свидетельствует о большой потребности у местного андроновского населения в этих земледельческих орудиях.
Важно отметить, что этими находками устанавливается местная обработка меди (дробление руды колотушками, плавление руды в неглубоких чашеобразных плавильных ямах, отливка изделий, а также холодная выделка из листовой меди при помощи плющения различных "штампованных" украшений). Здесь же нужно обратить внимание на те предметы, которые позволяют выяснить место андроновских памятников. Многочисленные украшения (различные бляшки, бусы, браслеты со спирально закрученными концами, очковидные привески и серьги с раструбом), найденные на Алексеевском поселке и в могильнике, находят аналогии в находках на других западноандроновских памятниках. Появляются и новые предметы. К ним относятся перстни с закрученными в спираль концами, своими очертаниями напоминающие карасукские перстни с двумя коническими выпуклостями. С карасукскими же сходны и нагрудники, сделанные из скобкообразных оковок, укрепленных в несколько рядов на ременной основе.
Резюмируя анализ металлических вещей, найденных на Алексеевском поселке и в могильнике, можно определенно сказать, что все они относятся к концу эпохи бронзы. На востоке им современны карасукские, а на западе, в нижнем Поволжье, позднесрубные ("хвалынские") памятники. Судя по алексеевскому наконечнику стрелы, поселок еще был обитаем населением, пользовавшимся утварью андроновского типа в то время, когда в степных районах Евразии начинали разрабатывать новые формы вещей, ставших характерными для скифской и других близких ей культур. Изучение богатейших керамических находок, сделанных в Алексеевском, приводит к аналогичным выводам.
На востоке андроновская культура в силу ряда причин в XIII-XII веках до н. э. существенно видоизменилась. Здесь начали распространение карасукские традиции. На западе андроновская культура просуществовала до конца эпохи бронзы Сибири (то есть еще 4-5 столетий). Необходимо отметить, что именно к этому времени относится большинство пока известных западноандроновских памятников. Это имеет очень большое значение, так как позволяет реконструировать на западе. в Приуралье, раннюю стадию андроновской культуры, которая была одновременна поздним андроновским могильникам Саяно-Алтайского нагорья.
Выше уже говорилось о признаках связи западноандроновской культуры с более древней, имевшей те же черты, что и афанасьевская на востоке. При этом нет никаких оснований предполагать наличие на западе Сибири еще одной культурной стадии между древнейшей, сходной с афанасьевской, и поздней западноандроновской. Наличие непосредственных афанасьевско-андроновских связей в Западной Сибири подтверждается также развитием соседних областей. В Нижнем Поволжье отмечена преемственность между сходной с афанасьевской древнеямной и родственной с андроновской срубной культурой.
Заключение
Андроновские памятники имеют в Западной Сибири довольно широкое распространение. Очевидно, подобно афанасьевским, они отмечают новый этап развития, пройденный населением степных и горно-степных областей на гигантской территории от Енисея до Урала.
Андроновский культурный этап не был изолированным. Уже неоднократно отмечалось большое сходство андроновскпх памятников со срубными нижневолжских, донских и донецких степей. Это указывает на общность культурного развития населения обширнейшей территории, простиравшейся от Днепра до Енисея, особенно ярко проявившуюся в последующую скифскую эпоху.
Усиление значения земледелия в хозяйстве вызвало большие перемены у населения сибирских степей. Однако на первом этапе андроновская эпоха не ознаменовалась какими-либо значительными сдвигами в общественном строе. Выше уже отмечалось, что на древнеандроновской стадии, которая лучше всего известна по памятникам Минусинской котловины, наряду с новыми особенностями быта устойчиво сохранялись старые, еще афанасьевские черты. Особенно ярки афанасьевские пережитки в андроновской посуде. Но о том же говорят и другие факты. Так, среди конструкций погребальных сооружений в андроновских могильниках на среднем Енисее продолжали применяться все афанасьевские формы. По-прежнему встречаются небольшие курганчики с кольцами из положенных плашмя плиток и с кольцами из плиток, врытых на ребро, а также плоские могилы, отмеченные одними кольцами. Новым оказывается только "длинный" курган с несколькими, примыкающими одна к другой кольцевыми и подчетырехугольными оградками. В этой сравнительно еще редкой форме можно видеть предшественницу характерной карасукской конструкции, в которой отразилось укрепление семейных связей. Внутреннее устройство афанасьевских и андроновских могил также имеет много общих черт: наряду с ничем не отделанными грунтовыми ямами встречаются каменные ящики, деревянные рамы и накаты. Отличие заключается лишь в увеличении числа внутримогильных сооружений и в их усовершенствовании.
Обряд андроновского погребения в Минусинской котловине также весьма напоминает афанасьевский (скорченное положение костяков, лежащих преимущественно на боку). Можно отметить лишь большую стандартизацию их ориентировок. Вероятно, это явилось следствием большей связанности между собою групп андроновского населения. Весьма близки друг другу андроновские и афанасьевские погребения и по составу. Это не позволяет говорить о резком изменении общественных отношений.
Как и в афанасьевских, в андроновских могильниках преобладают одиночные погребения. Встречаются и парные, совпадающие по общему количеству с афанасьевскими. Таким образом, основной фон остается, по-видимому, прежним, свидетельствуя о значительной силе старых родовых традиций. Однако, прослеживаются признаки их изменении в сторону укрепления "отцовского права". Если в афанасьевское время его можно было увидеть лишь в появлении парных погребений, то теперь появляются признаки, указывающие на господствующую при патриархате семейную форму (большую семью). На это указывают погребения, объединенные не только общей покрывающей их насыпью, но и конструктивно единой сеткой оградок из плит. Эта деталь более характерна для последующего карасукского времени. Здесь же, будучи, очевидно, еще довольно редкой, она лишь указывает на основную тенденцию происходящих изменений.
Древнейшая ступень андроновской культуры населения Саяно-Алтая еще мало отличалась от афанасьевской, особенно в укладе общественной жизни. Земледелие, получив большее распространение, вызвало больше внешних, чем внутренних перемен. Возможно, что оно даже способствовало замедлению развития общественных форм, которые возникли на предшествующей ступени, когда афанасьевское скотоводство впервые поколебало устои старого родового быта. Земледелие в своей первоначальной форме даже могло вновь усилить хозяйственное значение женщины.
Здесь следует отметить, что в Западной Сибири в позднеандроновское время намечается та же тенденция, что и в конце срубной культуры Приуралья. Появляются крупные курганы, насыпавшиеся, очевидно, над выдающимися членами рода. По своему значению они предвосхищают пышные погребения племенной скифской знати.
Последний вопрос, который необходимо рассмотреть, касается характеристики и судеб самого андроновского населения.
Г.Ф.Дебец, особенно много работающий по палеоантропологии Сибири, пришел в отношении андроновского населения к следующим выводам. "В основном черепа характеризуются теми же особенностями, что и афанасьевские, но лицо еще более широкое, орбиты еще ниже, а черепная коробка несколько короче и шире, чаще всего мезоцефальная по указателю. Эти особенности делают череп андроновского типа очень характерным и легко выделяющимся из ряда краниологических типов Европы и Азии, связанных с расами верхнего палеолита". Г.Ф.Дебец также отмечает полное сходство андроновских черепов и костей скелета из минусинских и западноказахстанских могил. При этом Г.Ф.Дебец указывает на сохранение вплоть до скифской эпохи (VII-III века до н. э.) пережитков афанасьевского и андроновского типов, сосуществовавших и в последующее карасукское время, несмотря на то, что Минусинская котловина была наводнена переселенцами с юго-востока, из Северного Китая. Вместе с тем, отрицая возможность видеть в андроновском населении прямых потомков "афанасьевцев", Г.Ф.Дебец приходит к выводу, что "население афанасьевской культуры, по крайней мере в известной части, было вытеснено из Минусинского края переселившимися с Запада носителями андроновской культуры". То есть, основываясь на имеющихся палеоантропологических материалах, он указывал на невозможность, с точки зрения антропологии, прямой преемственности между афанасьевским и андроновским населением Минусинской котловины, где происходило смешение местных и новых этнических групп.
Однако нельзя видеть в этом процессе простое переселение в Минусинские степи носителей андроновской культуры откуда-то с Алтая или Барабы, как это делает Г.Ф.Дебец. Прежде всего, нет никаких оснований допускать на западе более раннее сложение андроновской культуры, чем на востоке (на Енисее). Наоборот, именно на востоке найдены древнейшие андроновские могильники.
Если принять утверждение Г.Ф.Дебеца, то придется считать, что участие нового этнического элемента в формировании андроновской культуры имело место на широком пространстве от Урала до Енисея. Приходится говорить не о простом проникновении на Енисей уже сложившихся где-то на неопределенном "западе" "андроновцев", но о широком внедрении на всем пространстве от Енисея до Урала новых, очевидно, родственных между собою, этнических групп, способствовавших своим участием в историческом развитии окончательному сложению андроновской культуры.
Откуда могли проникать в сибирские степи эти новые этнические группы, или как практически одновременно как на востоке, так и на западе, на огромной от Урала до Енисея сложились андроновские особенности – вопрос будущих исследований.
|