Опубликовано (обновлено) в каталоге: 13.02.2014

История народа Хунну: Кризис державы Хунну

За сотню лет исключительно благоприятного экономического состояния все роды хуннов окрепли и размножились, и соответственно увеличился удельный вес родовых князей. Обаяние побед и слава шаньюев держали их пока вокруг престола, но это было лишь до тех пор, пока интересы рода и трона совпадали. Рано или поздно эта гармония должна была нарушиться и родовые интересы должны были возобладать над государственными. В противном случае род разложился бы. Для родовой державы оптимальна определенная сила составляющих ее родов: меньше эта сила - держава слаба, больше - держава разрывается на части, как перегретый паровой котел. В эту пропасть и катилось Хунну.

Родовое устройство государства Хунну во многом способствовало его упадку. Молодые амбициозные воины не имели возможности подняться по "карьерной" лестнице, т.к. все должности распределялись исключительно по принципу происхождения. Это подталкивало их к идее переустройства государственного аппарата на принципах силы и личных качеств. Так наряду со старохуннской партией, стремящейся сохранить родовой уклад, возникла военная партия.

Мы допустили бы грубую ошибку, если бы рассматривали назревающую борьбу как простую схватку между шаньюевым родом и старейшинами. Шаньюев род разрастался, и всем членам его не хватало высоких должностей, хотя при Хулугу шаньюе был введен дополнительный титул - жичжо князь. Не получившие титула родственники шаньюев, естественно, были недовольны и смыкались с военной партией.

Родовые князья по мере роста и усиления своих родов стремились к большей самостоятельности. Им начинала мешать военная дисциплина старохуннской партии, и они готовы были поддержать придворную партию, чтобы при ее слабой власти пользоваться большей самостоятельностью. Кроме того, личные чувства и связи - ссоры, раздоры и взаимная зависть, а в равной мере браки, симпатии, взаимопомощь - определили отношения каждого хунна к борющимся силам. "Друзья кровавой старины", отважные наездники и алчные грабители тянулись к военной партии. Любители роскоши, нежных песен под звуки лютни и привольных охот примкнули к старохуннской партии и болели за ее обиды. До тех пор, пока военная партия рвалась в бой, ведущей была она, но настал момент, когда многим хуннам поражение стало желаннее победы, так как оно несло вожделенный мир.

Создававшаяся внешняя ситуация, казалось, благоприятная для консолидации всех сил народа, но разгоревшиеся страсти помешали этому. Борьба антикитайской "военной" и прокитайской "мирной" партии не затихала.

Усугубила ситуацию и внутренняя борьба за власть, в результате которой государство хунну разделилось на западное и восточное, каждое со своим шаньюем, враждовавшими между собой. В 56-54 гг. обращает на себя внимание легкость перехода хуннских воинов от одного претендента к другому. Все хунны были воинами; война была их стихией, однако цели и задачи войны занимали их мало, и они доверяли шаньюям, водившим их на внешнего врага. Но в этот период внешняя война стала невозможна, более того - губительна. Поэтому князья использовали воинский пыл хуннов в междоусобной борьбе.

Положение было весьма тяжелым, и, естественно, зазвучали призывы подчиниться Китаю. "Это невозможно, - говорили старейшины. - Сражаться на коне есть наше господство и потому мы страшны всем народам. Мы еще не оскудели в отважных воинах. Теперь два родные брата спорят о престоле, и если не старший, то младший получит его. В сих обстоятельствах и умереть составляет славу. Наши потомки всегда будут царствовать над народами. Китай, как ни могуществен, не в состоянии поглотить все владения хуннов, для чего же нарушать уложения предков? Сделаться вассалами Дома Хань - значит унизить и постыдить покойных шаньюев: Правда, что подобный совет доставит спокойствие, но мы более не будем владычествовать над народами". Как ушат холодной воды звучали и ответные речи: "Могущество и слабость имеют свое время. Ныне Дом Хань в цветущем состоянии. Усунь и оседлые владения в подданстве его. Дом Хуннов день ото дня умаляется и не может возвратить прежнего величия. Сколько он не силится, но ни одного спокойного дня не видит. Ныне его спокойствие и существование зависят исключительно от подданства Китаю; без сего: он погибнет".

В приведенных словах проявилась идеология старохуннской партии; властолюбие, тщеславие, гордость и алчность перевешивали в сознании хуннов трезвый расчет и реальные выгоды; с исключительным упрямством они цеплялись за прошлое, закрывая глаза на то, что они стоят на краю гибели и что держава их фактически уже развалилась. В принципе, это была откровенная капитуляция старохуннской идеологии перед реально сложившимися обстоятельствами.

Часть западных хуннов во главе с западным шаньем Хуханье подались к Китаю, приняв его вассалитет.

Народ разделился на две части, но в ставках обоих шаньюев было неблагополучно.

Большая часть хуннов оказалась в подданстве Чжичжи (восточного шаньюя), из них наиболее разумные были обескуражены и подавлены неудачей переговоров с Китаем. Все жаждавшие покоя постепенно перебирались на юг к Хуханье и умножали его силы.

Множество храбрых погибли в гражданской войне, а уцелевшие спаслись ценой такого перенапряжения, что жаждали только покоя. Вместе с тем инерция былого величия была еще настолько велика, что окрестные племена не решались нападать на хуннов, и в степи на полстолетия установился прочный мир. Его можно по справедливости назвать Pax Sinica ("китайский мир").

Учитывая, что Хуханье получает от Китая помощь хлебом, но может получить и войском, Чжичжи перенес свою ставку в Джунгарию. Кангюйский царь радушно принял Чжичжи, дав ему в жены свою дочь, а сам женился на дочери Чжичжи.

Удаленность Джунгарских территорий не позволяло китайцам в полной мере использовать свою армию. Это дало возможность Чжичжи восстановить свои силы и даже вновь покорить динлинов и хагасов (получившим самостоятельность в результате восстания 71 г. до н.э.), восстановив хуннское владычество в Западной Монголии и Минусинской котловине, его уход на запад дал возможность динлинам и хагасам вернуть свободу. В дальнейшем оба эти народа слились и составили единый народ - енисейских кыргызов.