Опубликовано (обновлено) в каталоге: 13.02.2014

Монгольская империя: Сила вещей

На Монгольский улус давила "сила вещей" - логика событий, когда предшествующие события определяют последующие, когда причинные связи из случайных становятся закономерными.

Монголам, в особенности их хану Чингису, часто приписывается стремление покорить Вселенную. Однако при проверке хода исторических событий без предвзятости обнаруживается другое: невозможность заключить прочный мир ни на одной из своих границ, ибо этому мешала "сила вещей". Война с чжурчжэнями, начавшаяся в 1130 год, после взятия монголами Пекина в 1215 году прервалась перемирием, по условиям которого монголам был уступлен Северный Китай, фактически ими уже занятый.

Однако уступленные по мирному договору земли отнюдь не были чжурчжэньскими. Император и хан монголов равно хотели мира, но все же война не прекратилась и затянулась до 1235 года, когда закончилась истреблением чжурчжэньских войск. Население Маньчжурии, не принимало участия в этих действиях, и было принято в состав монгольского войска, образовав отдельный тумен - корпус.

Но что же заставило монгольские войска уйти домой, утратив плоды победы, дать сильному противнику перестроиться, перенести войну обратно в степь? А ведь именно так и случилось сто лет спустя, когда восставшие китайцы в 1368 году выгнали монгольские войска из Китая, восстановили национальную династию и стали вторгаться в Великую степь, не оставляя в живых застигнутых в их домах монголов.

Все войны, которые вел Чингисхан, а их было четыре, были спровоцированы его противниками, а все его территориальные приобретения лежали в ареале окраин Великой степи.

О войне с чжурчжэнями уже говорилось.

Войну с Хорезмом развязал султан Мухаммед, напавший на монгольский отряд у реки Иргиз в 1216 году и затем казнивший монгольских послов. Чингис, естественно, принял вызов, разгромив войска Мухаммеда и его сына Джелял-ад-Дина, оттянул свои силы за Амударью и оставил за собой только те земли, которые принадлежали кара-киданям, подчинившимся ему добровольно.

Покорение Тангута в 1227 году было ответом на невыполнение союзного договора, что Чингис расценивал как предательство. А поскольку земли Тангутского государства лежали в пределах Великой степи, то присоединение их к Монгольскому улусу нельзя считать внешним завоеванием.

И наконец, у Чингисхана есть алиби. Все грандиозные завоевания монголов были совершены не при грозном Тэмуджине, а при его мягком, бесхарактерном сыне - пьянице Угэдэе, правившем в 1229-1241 годах, и при его преемнике Мунке хане в 1251-1259 годах.

Разумеется, не личные качества ханов вызвали страшные и опустошительные войны XIII веке и не стремление монгольских пастухов к грабежу и убийству, что по меньшей мере является клеветой на народ. Историю толкала та самая "сила вещей", которая существует в истории помимо нашей воли и из которой складывается закономерный исторический процесс.

Разгромив султана Мухаммеда и взяв его "волчий город" Гургандж (по персидский "гург" - волк), Чингис попытался закрепиться на рубеже реки Амударьи. Самарканд и Бухара открыли ему свои ворота, а они лежат до реки, в пределах тех земель, которые потом будут зваться Туркестан. Граница по Амударье могла быть вполне сносной, уравновешивающей силы монголов с его противниками.

Однако в Иране сын погибшего Мухаммеда, Джелял-ад-Дин, продолжал войну до 1231 года. Он сделал попытку объединить вокруг своих хорезмийских "ветеранов" сельджукских и аюбских эмиров Ирана и Сирии, то есть тех же туркмен и тюрок. Этим Джелял-ад-Дин втянул их в войну с монголами, которую проиграл. Преследуя разбитых хорезмийцев, монголы вошли в соприкосновение с народами и государствами Ближнего Востока. А там ситуация была крайне сложной.

Большая часть населения стран Ближнего Востока была христианской. Антагонизм между мусульманами и христианами рос, ибо если арабы только "выжимали" из христиан долги, то туркмены сельджуки стали их угнетать и обижать, а хорезмийцы - грабить и убивать.

Монгольский нойон Чормаган разобрался в обстановке. К тому же он имел двух зятьев: несториан христиан - и сам был склонен к христианской вере. В 1236 году монголы вступили в Армению и заняли монастырь Оганеса, святого армянской церкви. И тут же позволили выкупить захваченного там теолога, сирийского христианина, и даже вернули монастырю драгоценную Библию, которую присвоил какой-то безграмотный воин ради наживы. После этого "армянские и грузинские мудрые князья узнали, что Господь даровал татарам силу и победу над страной, потому они смирились и подчинились им" - таково было мнение народа.

Ну а что делали князья христианского Востока? Пытались сопротивляться своим потенциальным союзникам, убивали послов Монголии и давали перебить свои семьи, ибо одного не прощали монголы - предательства, считая его наследуемым, истребляли не только предателей, но и их потомство. Наконец, атабек Грузии - правитель страны, отправился к хану Угэдэю и заключил с ним мир и союз. Хан принял его ласково, дал в жены ему татарку. За этим князем последовали другие. Так сложился монголо-армянско-грузинский христианский блок, вступивший в войну с мусульманами.

Сельджукский султан Рума, то есть всей сельджукской Малой Азии, собрал 180 тысяч воинов, в том числе 2 тысячи "латинов" - европейских рыцарей. И все это противостояло 30 тысячам монголов (больше не было), армян и грузин. Султан Рума был разбит в 1243 году. После этого с монголами заключили союз Киликийское царство и Никейская империя. Блок монголов и христианских правителей Передней Азии рос. Продолжая войну с мусульманами, неостановимую даже после смерти Джелял-ад-Дина, монголы в 1245 году достигли предместий Дамаска, центра Сирии.

В истории сложилось так, что монголов в Армению, Сирию и даже в Иран привели хорезмийцы. Там, где действует "сила вещей", винить некого. Хорезмийцы надеялись одержать победу и не заключали мир с монголами. А монголы должны были отогнать врагов от своих установившихся границ, чтобы в случае продолжения войны с Китаем не получить удар в спину. Отогнанные из Ирана хорезмийцы вошли в Северную Месопотамию и добывали там пропитание саблей, что неизбежно портило отношения с местными жителями. Поэтому Байджу-нойон легко вытеснил непокоренных хорезмийских воинов из Месопотамии. А те отправились в Египет - к мамлюкам, таким же тюркским гулямам, как и они сами. По дороге хорезмийцы выбили христиан из Иерусалима.

В Египте у власти находились мамлюки-бахриты, фактически повелевавшие бессильными султанами Аюбидами, потомками славного Саладина. Социально и политически египетские и хорезмийские гулямы были близки. Поэтому хорезмийцев в Египте приняли и нашли им применение: с их помощью египетские мамлюки разбили крестоносцев, затем взяли и Дамаск, где правила другая ветвь Аюбидов. И тут опять сказалась "сила вещей"!

Египетские мамлюки-бахриты были кыпчаками, то есть половцами Причерноморских степей. Хорезмийские гулямы были канглы-печенеги. Если не отцы, то уж деды и прадеды их воевали друг с другом и на берегах Аральского моря, и в окрестностях Нижнего Дуная.

В острый момент счеты прежних времен были забыты, но после победы в Дамаске хорезмийцы поняли, что их в Египте не любят, а используют. Это было, во первых, обидно, а во вторых, бесперспективно. Хорезмийцы восстали: и были поголовно истреблены мамлюками кыпчаками.

А теперь зададим уместный вопрос: кто с кем воевал? Канглы и кыпчаки, то есть хорезмийцы и мамлюки, которые были такими же степняками, как монголы. А земледельческое и городское население стран Ближнего Востока несло тяготы войны и страдало от нее. Для него было равно неприятно, когда его грабили монголы, несториане или кыпчаки - новообращенные мусульмане. На войну они смотрели как на неизбежное зло, но обе воюющие стороны были для коренного населения равно враждебными. Так где же здесь борьба кочевников с земледельцами и с Культурой? Похоже, что "борьба" Степи и Цивилизации - очередная неправда.

Вот и по Европе прошел слух о монголах.

Мы подошли к теме великого монгольского похода на запад в 1236-1242 годов, который является прелюдией событий 1260 года. Что это был за поход и какое отношение он имел к появлению монголов на берегу Средиземного моря?

Завоевание мира в задачу монгольскому корпусу, посланному на запад, поставлено не было. Цель похода была гораздо скромнее - разгромить надолго или лучше навсегда половцев и избавить себя от внезапного ответного удара, ибо разгоревшаяся на большой территории степная война могла перенестись снова на землю собственно Монголии. Половцы, как и монголы, были степным народом. И если монголы смогли организовать набег с Онона на Дон и Дунай, то и половцы с равным успехом могли перебросить конную армию с Дона, Волги, Урала на Онон.

Потому то монголы, используя мобильные конные части на очень широком фронте, вынуждали половцев отступать как можно дальше на запад.

В 1239 году венгерский король Бела IV принял и лично встретил 40 тысячную орду половецкого хана Котяна на границе и велел королевским чиновникам расселить всех половцев внутри Венгрии. Однако венгерские магнаты предательски убили Котяна и его сподвижников в Пеште, а половецкое войско, вслед за этим, сокрушая все на своем пути, ушло на Балканы. Многие из половцев добрались до Никеи, православного государства греков в Малой Азии; переправились через проливы и поступили на службу к греческому царю.

Предательство не спасло Венгрию от монгольского удара, так как венгры вероломно убили и монгольских послов. Они сделали то, чего монголы не прощали, - и Венгрия была разгромлена.

В 1241 году все задачи, поставленные перед войском Батыя, отправившимся в западный поход, были выполнены. А дальше произошло непредвиденное: 11 ноября 1241 года умер великий хан Угэдэй. Согласно монгольскому обычаю, все предприятия, кроме неотложных, должны были быть приостановлены до выбора нового хана. Батый со всей армией повернул назад, тем более что претендентом на престол становился его злейший враг, сын Угэдэя - Гуюк, за которого пока правила мать Туракина - ханша Дорэгэнэ-хатун.

Батый, как человек осторожный и умный, поставил свою ставку в низовьях Волги, у берега ее протока Ахтубы. Ставка имела стратегические выгоды: она обеспечивала безопасность при внезапном нападении с запада - из Венгрии и Польши, и с севера - из великого княжества Владимирского. Княжество, вопреки предвзятому мнению, сохранило свои города, деревни и войско, в котором было около 50 тысяч обученных воинов. Ведь именно с этими воинами Александр Ярославич Невский разбил немецких рыцарей на Чудском озере и отогнал литовцев от Москвы и Бежецка.

У самого Батыя, после того как он отпустил войска, мобилизованные специально для похода, оставалось всего 4 тысячи всадников. Из них пришлось половину выделить братьям: старшему, Орде-Ичену, для Белой Орды на Иртыше, и младшему, Шейбану, для Синей Орды, кочевавшей на территории от нынешней Тюмени до Аральского моря.

Фактически у Батыя осталось две дивизии: конная - из племени мангут (так, кстати, калмыки до сих пор называют волжских татар), и артиллерийская - из чжурчжэней, которых русские авторы XII-XIII века называли их официальным именем - хины (от названия империи Кинь). Ни для католической, ни для православной Европы этот улус монголов на восточном берегу Волги никакой опасности не представлял. Тем более что между Русью и Ордой на Волге лежала не населенная в то время степь. Так что здесь надолго могла установиться отчетливая, фиксированная граница.

Когда монголы ушли, европейцы приободрились, и в 1243 году папа созвал в Лионе собор, решивший начать новый крестовый поход, на этот раз против монголов.

За это время и в Монгольском улусе произошла крупная перемена. Хан Гуюк, пытавшийся опереться на православных греков, грузин и русских, был в 1248 году отравлен, и в 1251 году к власти пришел его враг и друг Батыя - Мункэ, мать которого была кереитская царевна Суюркук-тени-бики, очень набожная несторианка. Ориентация сместилась: теперь главными врагами Монгольского улуса стали мусульмане, а друзьями - армяне и сирийцы, стонавшие под игом арабов и сульджуков. Очень они были озлоблены против мусульман - будь то арабы, персы, туркмены, хорезмийцы, гурцы - и не очень обожали греков и грузин.

Не было единомыслия в самой ханской семье. Мункэ открыто говорил, что для него пять религий равны, как пять пальцев на руке. Хубилай, командовавший одной из армий в Китае, был склонен к христианству, но помалкивал об этом. Хулагу был буддист, но в угоду жене Докуз-хатун демонстративно поддерживал христиан. Ариг-буга, младший брат и законный наследник, в присутствии Рубрука открыто произнес: "Мы, монголы, знаем, что мессия - Бог". А "черная вера", хотя и была государственным исповеданием, шла на убыль. Шаманов вытесняли даосы и ламы. Не было только исмаилитов, в те годы доминировавших в Иране.

Кроме мусульман и христиан на Ближнем Востоке жили исмаилиты, не имевшие собственной территории, но распространившиеся всюду и узнававшие друг друга по секретным знакам. Исмаилит был с суннитом - суннит, с шиитом - шиит, с христианином - христианин, с евреем - еврей. Но всюду он был верным учеником своего старца, сидевшего в неприступном Аламуте, замке в отрогах Эльбурса, и по его приказу убивал неугодных старцу людей - знатных и простых. Этот кошмар длился больше ста лет и казался вечным.

Повелители исмаилитов никого не опасались в своих горных замках, а исполнители шли на жертву, опьяненные гашишем, и давали себя казнить в ожидании блаженства в антимире, где все наоборот.

Исмаилиты боролись за упрощение системы и добились успеха, сделав себя беззащитными. Они действовали, как раковая опухоль в организме, и погибли вместе с ним, когда в 1253 году был задуман и затем осуществлен "желтый крестовый поход".

Известно, что монголы в XIII веке одержали много побед, захватили много земель, военной добычи, в том числе людей, которых они продали венецианским работорговцам, те в свою очередь отвезли рабов в Египет, чем весьма усилили мамлюкское войско, готовое бить любых христиан. Несториан - за то, что они их победили, католиков - за то, что те их везли в трюмах галер на продажу, армян - за то, что они дружили с монгольскими несторианами и франкскими католиками. Короче говоря, "сила вещей" 40 лет работала на возрождение мощи ислама, и результат получился хоть и неожиданный, но блестящий.

Хан Угэдэй, при котором, хотя и не благодаря ему, были совершены главные внешние завоевания, оставил страну в состоянии вынужденной мобилизации, отсутствие которой грозило гибелью.

Итак, на юге и востоке было крайне неблагополучно. Только на севере монголам удалось заключить прочный мир. Александр Невский, дважды разбивший католических рыцарей и почти ежегодно отражавший литовские набеги, счел, что татары лучше немцев. Поскольку его отец, великий князь Ярослав, был отравлен в ставке Гуюка, Александр примкнул к врагу Гуюка, Батыю, и даже побратался с его сыном, несторианином Сартаком.

На беду Руси, Батый умер, Сартак был отравлен, а на престол Золотой Орды вступил мусульманин Берке, казнивший несториан и оплакивавший последнего багдадского халифа.

Александру стало трудно, однако он и тут сумел найти выход и сохранил союз с Ордой. Этот союз спас в XIII веке Русь и погубил монгольскую империю, благодаря той самой "силе вещей", которая очень редко может быть нарушена усилиями людей.

Желтый крестовый поход был продуман и прекрасно подготовлен. Монгольские правители и дипломаты знали, что армяне - надежная поддержка для тех малочисленных войск, которые они могли перебросить в Палестину, ибо главные силы монголов были связаны в Китае затянувшейся войной против империи Сун. Знали они и то, что самый сильный король христианского мира, Людовик Святой, добивается союза с ними и что князь Антиохии женат на армянской царевне и потому их естественный союзник, и то, что Никейская империя связывает силы иконийских сельджуков, и то, что грузинским царям - выгодно отодвинуть от своих границ мусульманскую угрозу.

И противников своих они знали. Им было ведомо, что исмаилиты в горных крепостях - враги всем и никому не друзья; что багдадский халиф провозгласил против христиан священную войну и что египетский султанат упразднен собственными рабами и мамлюками. Опасен для монголов, таким образом, был только Египет, но перебросить конницу через Синайскую пустыню, не истомив коней и людей, можно было, только имея базы в прибрежных крепостях, которыми владели ревностные христиане, тамплиеры и иоанниты, неустанно боровшиеся за освобождение Гроба Господня.

Но они никак не могли вообразить, что папа и его верные рыцари станут врагами христианскому делу, что они, умные и доблестные, сами обрекут себя на жестокую гибель.

Поход был подготовлен блестяще. Для того чтобы не утомлять коней и людей, по намеченному маршруту были устроены склады с провиантом и фуражом. На реках были наведены мосты. Из Китая вызвали тысячу специалистов по метательным машинам. Высшим командирам были даны инструкции по обращению с населением в зависимости от его веры. Категорически запрещалось убивать христиан и иудеев, не были тронуты умеренные шииты Южного Ирака. Суннитов убивать разрешалось, а исмаилитов - приказывалось. Все было продумано и осуществлено.

Первой жертвой монголов стал замок Аламут, где жил последний исмаилитский "старец" (пир) Хуршах. Он мог бы еще долго сидеть в своем замке, но у него сдали нервы. Узнав, что ему лично обещана жизнь, он явился в ставку Хулагу. Тот отправил его в Монголию, но Мункэ терпеть не мог изменников и приказал убить Хуршаха в пути. Вместе с тем, все исмаилиты, обнаруженные монголами, были убиты.

В январе 1258 года монгольские войска подошли к Багдаду. Христиане Ближнего Востока ликовали. Хулагу подарил дворец халифа несторианскому патриарху. Мечети окропляли святой водой и превращали в церкви. Множество храбрых добровольцев - армян, сирийцев и айсоров - пополняли монгольские войска, которые теперь катились на Дамаск, Алеппо и Майяфарикин. На открытых пространствах Сирии и Палестины монгольская конница не имела себе равных, и весна 1259 года застала монгольский авангард у стен Газы.

И тут то "сила вещей" сломалась. История всего континента в новое русло, чего никто не мог предвидеть - 11 августа 1259 года умер Мункэ-хан.