Опубликовано (обновлено) в каталоге: 12.08.2015

Татары: Язык "древних монголов"

В.П.Васильев, не соглашаясь с имевшим уже в его время достаточное распространение в научных кругах утверждением западников о том, что языком этноса первооснователей Державы Монголов был язык халха-монголов, пишет: "Скорее всего, мы можем допустить, что Чингисхан не говорил языком, который мы ныне называем монгольским", имея в виду также, что вряд ли говорили на этом языке и единоплеменные с Чингисханом "древние монголы".

Оценивая доступные нам сведения о родном языке Чингисхана и его татар, необходимо учитывать следующее замечание В.П.Васильева: "не забудем, что все три языка - турецкий (тюркский), монгольский (халха-монгольский) и маньчжурский, имеют одно общее грамматическое устройство, следовательно, разность произошла в словах (которых однако же очень много общих)".

Л.Н.Гумилев, который также очень хорошо разбирался в указанных языках, приводит для наглядности слова "древних монголов", как он называет этнос древних и средневековых татар: "К именам тех или иных монголов присоединяются своеобразные эпитеты: багадур и батур (герой), сэчэн и сэцэн (мудрый), мэргэн (меткий), бильге (умный), тегин (царевич), а жены их величаются - хатун и беги".

Все приведенные Л.Н.Гумилевым слова существуют в современном татарском языке, несмотря на незначительное искажение некоторых слов транскрипцией и вследствие изменения языка со временем. Например, слово "батур" (современное "батыр") означает "герой", "богатырь". И жены у татар поныне величаются "хатун" (современное литературное написание "хатын") и "беги" (соответственно "бике" или "бичэ").

На халха-монгольском же языке жена будет величаться как "гэргий", "эхнэр", или "авгай".

Даже такое поверхностное сравнение не в пользу халха-монгольского языка.

Интересно, что В.П.Васильев в отдельных местах перевода текстов средневековых китайских авторов "примеряет" "древнемонгольские" слова, встречающиеся в тексте, к современному ему халха-монгольскому языку.

Вот пример. Мэн-хун пишет в своих "Записках о монголо-татарах" (1219 год): "их посланники (командируемые куда-нибудь) называются сюаньчай (то есть отряжаемые для разглашения)". И В.П.Васильев пробуя подобрать аналогичное слово на современном ему халха-монгольском языке, находит слово "эльчи" ("посланец"), то есть посол, есть также слово "цзам" ("дорога"). В.П.Васильев пробует сравнить "сюань чай" с "цзамчи" - не подходит. Ученый замечает: "невозможно, чтобы монголы не имели своего названия в то время для посланцев". В татарском же языке посол будет "ильче". Но "ильче" применялось в официальных письмах, можно предположить, что оно могло быть усвоено из чужого языка, хотя и образовано от татарского слова "иль" ("страна"). Но в современном татарском языке есть и слово "сюнче", буквально означающее "тот, кого направляют, или кто приходит с доброй вестью". Таким образом, слово "сюаньчай", означающее посланника, мы можем найти в современном татарском языке с учетом изменения вследствие транскрипции или за давностью.

Рассматривая вопрос о языке родного этноса Чингисхана, нельзя обойти вниманием имена "древних монголов", дошедшие до нас, особенно те, которые трактуются официальными историками как "монгольские" (подразумевая при этом халха-монгольский язык).

Необходимо обратить внимание, что личные имена, в тот период, бывали двух видов. Одни для "внешнего мира", официальные: имена-титулы и имена религиозные. Имена другого вида давались близкими и которыми они звали того или иного человека "в своем кругу", их можно, следуя за некоторыми авторами, называть "прозвищами". Причем, как такового четкого разделения имен прозвищ и имен "официальных" не существовало, могло имя, данное человеку при рождении, при его достаточном "благозвучии" сохраниться и в "миру" и стать его официальным именем. В то же время, имена-прозвища могли быть сменены на более "благозвучные".

Рассмотрим имя самого Чингисхана.

Сам Чингисхан был по происхождению сыном татарского войскового старшины, "простого десятского и офицера Есукэя", - пишет В.П.Васильев на основании сведений Мэн-хуна. Более чем за полвека до В.П.Васильева Н.М.Карамзин писал имя отца Чингисхана как "Езукай". Транскрипция Н.М.Карамзина и В.П.Васильева в принципе совпадают с именем отца Чингисхана, сохранившегося в народных исторических преданиях татар: Юзекэй, также есть и ныне распространенная татарская фамилия Юзекеев.

Мэн-хун пишет о "мирском" имени Чингисхана: "Всем известное имя Тэмучень есть ни что иное, как его прозвище", которое он носил, вероятно, с рождения и которым звали его близкие.

Рубрук, побывавший у татар в 50-е годы XIII века, пишет: "Существует заповедь вечного Бога: на небе есть один только вечный Бог, над землею есть только единый владыка Чингисхан, сын Божий Демугин Хингей, они называют Чингиса звоном железа, так как он был кузнецом".

На современном татарском языке словосочетание "звон железа" будет звучать так: "Timerching" - "Тимерчынг" ("нг" произносится как заднеязычное "ng", а "р" - в середине слова значительно глушится). Так слово "тимер" ("железо") как имя пишут "Тимур", а произносится как нечто среднее. "Чынг" по-татарски означает "звон" стали, фарфора, хрусталя точнее, образцов высшего качества из указанных материалов.

Заметим, что имя Темучин пришло, пройдя через записи китайцев, которые всегда игнорируют букву "р". И поэтому имя Timerching было усвоено всеми из-записей китайцев как "Тимучин (Темучин)" и в таком виде дошло до нас. В арабских источниках (например, Эннувейри (1279-1333 годы) встречается написание "Темирджи". Как видим, буква "р" в написании арабов сохранилась, но выпала другая буква - заднеязычное "ng", ввиду ее отсутствия в арабском языке. Ситуация в точности такая же, как и с буквой "р" в китайском языке.

Рассмотрим теперь, что означало имя-титул "Чингисхан":

Чингисханом "было запрещено давать своим государям и знати многообразные цветистые титулы, как это делают другие народы". Соответственно и Timerching ("Темучин") "вместо древнего имени титула - Иль Каган взял себе имя "Чингиз" в смысле "всегда побеждающий", "победоносец", "преодолевающий". Так объясняет происхождение этого имени-титула Ахметзаки Валиди Туган.

Следует полагать, что всемирно признанный ученый тюрколог дал единственно правильное объяснение этого имени титула: слово "чын" на татарском языке и поныне значит "реальный", "действительный", "всегда истинный". А вторая часть титула образовано от татарского глагола "гизу", что на татарском языке и ныне означает "поступательное движение (вперед), в ходе преодоления чего-то" (пространства, реки, жизненных трудностей, всяческих преград, т. п.). Не лишним будет отметить, что полностью титул имя Чингисхана среди татар (в среде собственного народа) звучало так: "Чингиз бий хан", еще есть вариант произношения "Цынгыз би хан" на так называемом "цокающем" говоре татарского языка. Важно еще, что Темучин (Чингисхан) не приобрел ханское звание по наследству, а был избран татарами своим ханом, из числа наиболее достойных и наиболее достойными, из числа биев и такими же, как он сам, биями. Таким образом, полностью титул Чингисхана - Чингиз бий хан - означал "всегда (реально) идущий к победе бий, достойный быть (ставший) ханом".

Также именно татарское имя и у старшего сына Чингисхана - "Джучи". Следует отметить, что некоторые исследователи определяют Джучи не как сына, а как брата Чингисхана (подробнее в статье "Джучи-хан - брат Чингисхана").

Есть "общепризнанное" мнение, что это имя "халха-монгольское". Посмотрим, похоже ли это на правду.

Об имени Джучи-хана Абуль Гази (XVII век) пишет: жена Чингисхана, "находясь в пути, родила сына Джучи". Так как в том месте не было колыбели, в которую бы положить его, велели сделать из теста корзину, и в него положили его и принесли домой. Чингисхан, увидев этого своего сына, сказал: "к нам благополучно прибыл новый гость!". Монголы на своем языке называют в первый раз прибывшего гостя словом Джучи. По такому обстоятельству дано этому сыну имя Джучи".

Сама по себе приведенная Абуль Гази ситуация выглядит реальной, так как, по словам лично посетившего монголо-татар Улуса Джучи араба Ибн Батуты "татары называют родившегося своего ребенка по случаю, как и арабы".

Но попробуем разобраться. Хивинский хан Абуль Гази написал свою работу в XVII веке, то есть, монголы в то время должны были называть гостя так же, как и ныне, вряд ли язык настолько изменился. Но гость на халха-монгольском языке будет "айлчин, гийчин, зочин". Получается, не халха-монгольское имя у Джучи? Или что-то другое было произнесено его отцом, когда он в первый раз увидел сына, а не "гость прибыл"?

Подумаем, что мог сказать Чингисхан в приведенной ситуации? Время было военное, и любой отец в такой ситуации, скорее всего, скажет не "новый гость прибыл", а, вероятнее всего, "новый воин (ратник) прибыл". Примерно, как сейчас отец скажет про новорожденного сына "мужик родился".

Но на языке халха воин (англ. warrior) будет "дайчин, байлдагч". На татарском же языке "ратник", "воин" будет звучать как "яучи" либо "джеучи" (можно использовать английское написание и произношение Jowchy). Это слово происходит от татарского "яу" (yow), что значит "рать, воинство, бой". Но это слово произносится и пишется также и в другом варианте: "джеу" (jow). Причем, в татарском языке эти два варианта произношения применяются одинаково часто и в одинаковых словах, например, "ятьмэ" или "джетмэ" (сеть, сетка, бредень).

Таким образом, "воин, ратник, боец" на татарском языке будет "яучи", или "джеучи" (Yowchy, Jowchy), кому как больше нравится, оба варианта одинаково правильные. Ударение ставится на последнем слоге, хотя, как и везде в татарских словах, оно очень слабо выражено.

И назвали этого сына Чингисхана "Джеучи" (Jowchy), или другой вариант произношения "Яучи" (Yowchy), что по-татарски значит "Воин", действительно, "по случаю": впервые увидев его, отец, скорей всего, произнес наиболее соответствующую обстановке того времени фразу "К нам прибыл новый Воин".

В свете гипотезы, что Джучи был не сыном, а братом Чингисхана, вышеизложеное принимает несколько иной оборот. У Чингисхана родился сын, вероятно, вскоре умерший, поэтому не оставивший след в истории, кроме зафиксированного факта своего рождения. Но свои слова Чингисхан адресовал, будучи более занятым военными делами, своему брату со смыслом "к нам прибыл Джучи", то есть, подкрепление. Вполне возможно, Чингихан и назвал своего первенца, вскоре умершего, Джучи в честь прибывшего с помощью брата. История молчит об этом. Но, так или иначе, имя Джучи более "монгольским" от этого не становится.

С момента возникновения государства монголов в деловом обороте, в том числе и в денежном, не применялся халха-монгольский язык, об этом говорят многочисленные монеты, дошедшие до нас. Все надписи на монетах Монголов выполнены на "тюркском" языке, как выражаются официальные историки, хотя, как такового конкретно "тюркского" языка никогда не существовало и не существует сейчас, это общее название для схожих языков. Так что выполнены все надписи на монетах, о которых идет речь, именно на одном из тюркских языков средневековья, на старотатарском.

Есть надписи на монетах Монгольской державы также и на арабском, китайском, персидском, русском языках в зависимости от местности, где чеканились монеты и где они в основном и были предназначены для применения. Эти монеты чеканились с именами Верховных ханов державы Монголов, выполненными в основном уйгурским шрифтом, и с тамгой (гербовым знаком) верховного хана, соответственно находившегося на престоле в период чеканки монеты. Например, на монетах XIII века выбивалась уйгурским письмом надпись, на старотатарском языке означавшая "Пусть будет удачлива новая деньга". Встречается на монетах аналогичная надпись, написанная арабским письмом. На многих монетах "эпохи монголов" имеются надписи и символы, происхождение которых имеет самую широкую географию от Китая и Восточного Туркестана до Ирана, включая и Поволжье. По тематике символы и надписи также охватывают всю территорию державы монголов, встречаются и буддийские, и мусульманские, и христианские.

Наконец, следует заметить, что все документы, написанные "монгольским письмом", написаны по-татарски в зависимости от цели либо уйгурским письмом, либо русскими буквами или даже арабской вязью, но неизменно по-татарски, вернее, старотатарски.

Следует пояснить, западные историки вслед за "мусульманскими", не умеющими читать уйгурское письмо, называли "написанными по-монгольски" документы, которые были составлены уйгурским письмом на старотатарском языке. Эти документы и называли "написанными по-монгольски", точнее, "написанные монгольским письмом", это выражение было постепенно превращено в западной историографии в ложное определение: "написанные на монгольском языке".

Известны случаи, что писали монголо-татары свои документы также и на каком-либо из "международных" для того времени языков, но с "заглавием на татарском" и "со словами и выражениями в письме" исключительно на татарском языке.

О том, что вместо предполагаемого официальными историками старого халха-монгольского языка в государственно деловых отношениях применялся именно один из тюркских языков, говорит также следующий факт: В.П.Васильев упоминает о найденной пайцзе с "монгольской" (то есть уйгурской) надписью, также согласно транскрипции русскими буквами записанной как "Тенгрин Кучун доръ" ("Tengreen Kutchun dur"), что на старотатарском значит "Силою (Властью, Волей) Всевышнего".

Для внесения определенной ясности относительно того, что надпись выполнена не на гипотетическом "монгольском языке" (старом халха-монгольском), а именно уйгурским письмом и на старотатарском языке, считаю необходимым привести перевод на халха-монгольский язык слова "сила" (англ. force): "чадал, албадах, хїч, хїчлзх, шахах". Да и буква "к" в халха-монгольском языке, так же, как и "р" в китайском отсутствует.

Так же заметим, что и обнаруженная в Темниковском крае пайза от хана Тохтамыша имеет надписи уйгурским и арабским письмом, и именно на тюркском (старотатарском) языке.

Самое главное, даже официальные историки вынуждены признавать, что на халха-монгольском языке государственных документов монгольской державы не обнаружено нигде. Не оказалось их в наличии ни в Улусе Джучи, ни в Монголии, ни в Китае, ни в Иране, то есть, в странах, где и проходила основная государственная деятельность монголо-татар. Кроме тех документов, которые были изготовлены китайскими историками династии Мин в конце XIV века на китайском языке после свержения власти монголо-татар в Китае и были переведены с китайского языка на халха-монгольский язык лишь в XVIII веке.

Сделаем вывод. Учитывая все изложенное выше, более достоверным будет утверждение о том, что язык татар Чингисхана, то есть государствообразующего этноса державы монголов, был все-таки не старый халха-монгольский, а один из тюркских языков - старотатарский.

Оглавление: