Опубликовано (обновлено) в каталоге: 13.10.2015

Народы Южной Сибири в тюркскую эпоху
Сложение прототюркского субстрата: первая половина I тысячелетия н.э.

Парадоксально, но история населения Южной Сибири первой половины I тысячелетия н.э. освещена в письменных источниках значительно слабее, чем последних веков до н.э. Известно лишь, что районы севера Центральной Азии были включены в состав новых территориальных владений сяньбийцев (I-III века), а затем жуаньжуаней (IV - середина VI век). Правда, археологические памятники ни того, ни другого народа не выявлены.

Кокэльская культура

В Туве памятники кокэльской культуры первой половины I тысячелетия н..э. были выделены Л.Р.Кызласовым под названием шурмакской культуры с разделением ее на два последовательных этапа: II век до н.э. - I век н.э. и II-V века н.э. Ту же культуру С.И.Вайнштейн выделил под названием сыын-чюрекской (II век до н.э. - V век н.э.).

Основные виды кокэльских погребений - это одиночные захоронения в деревянных гробах, колодах или грунтовых ямах под каменными курганами и большие курганы-кладбища, включающие до сотни таких же могил, образовавшихся, очевидно, в результате ряда последовательных подхоронений. По ряду признаков, в первую очередь наличию прямоугольных гробов со специальными отсеками для помещения бытовых предметов и погребальной пищи, иногда украшенных росписью, кокэльские погребения сближаются с рядовыми хуннскими курганами Забайкалья.

Интересной особенностью кокэльских погребальных сооружений являются поминальные курганы. От некоторых из них в северо-восточном направлении отходит ряд вертикально вкопанных камней. Как уже отмечалось, вертикально вкопанные камни у погребений встречались и раньше в культуре плиточных могил Забайкалья, у курганов пазырыкской культуры на Горном Алтае, однако здесь впервые цепочки вертикально вкопанных камней устанавливаются не только у погребальных, но и поминальных сооружений, то есть в той же ритуальной ситуации, что и камни-балбалы древнетюркского времени.

По поводу этнической принадлежности кокэльской культуры существует несколько точек зрения.

Л.Р.Кызласов считает, что это местные племена, иначе не "обособились бы памятники собственно хуннов".

В.П.Дьяконова относят погребения кокэльского типа к смешанному населению, образовавшемуся в результате ассимиляции местных (казылганских) и пришлых групп населения хуннского происхождения. Позднее С.И.Вайнштейн указал на значительную близость кокэльских погребений и известного могильника Наймаа-Толгой в Западной Монголии, показывающую возможные истоки этого населения. Еще более определенно в пользу хуннского происхождения памятников кокэльского типа высказался А.М.Мандельштам: "По ряду существенных черт данная культура настолько близка к культуре сюнну, что есть достаточно оснований связывать ее происхождение с передвижением сюда какой-то многочисленной группы последних". Действительно, ни по обряду погребения, ни по комплексу предметов сопроводительного инвентаря памятники кокэльской культуры не связываются ни с погребениями скифского времени, ни с улуг-хемской культурой, ни с хуннскими курганами типа Бай-Даг-II. Причем, они появляются в Туве сразу и в достаточно большом количестве, что может иметь место только в результате массовой миграции пришлых групп населения, ассимилировавших местные племена.

Дальнейшая судьба населения кокэльской культуры неизвестна. Можно предполагать, что какая-то часть кокэльцев вслед за гяньгунями переселилась на Средний Енисей. Об этом говорит появление в это время в Минусинской котловине отдельных сосудов, украшенных арочным орнаментом. Возможно, что к этому имеют отношение чрезвычайно интересные и единственные в своем роде погребения в каменных ящиках с трупосожжениями и таштыкской керамикой, открытые на могильнике Хадынных в Саянском каньоне Енисея.

Таштыкская культура

С первых веков н.э. на базе тесинского этапа тагарской культуры развивается таштыкская культура.

С.А.Теплоухов, открывший таштыкскую культуру (или таштыкский переходный этап), определил время ее существования от рубежа н.э. (грунтовые могилы) до III-V веков н.э. (таштыкские склепы). К ним тесно примыкают, по мнению С.А.Теплоухова, каменные курганы типа чаа-тас (V-VII века), наиболее характерные для культуры енисейских кыргызов.

Памятники таштыкской культуры были разделены Л.Р.Кызласовым на ряд последовательных этапов: изыхский (I век до н.э. - I век н.э.), сырский (I-II века н.э.), уйбатский (III век н.э.) и переходный или камешковский (IV-V века н.э.). Приводя подробные характеристики каждого из них по материалам погребального обряда и комплексам предметов сопроводительного инвентаря, Л.Р.Кызласов указывает ряд наблюдений о центрально-восточноазиатских параллелях отдельным элементам таштыкской культуры, к которым относятся: форма склепов под усеченно-пирамидальными насыпями с боковым входом-дромосом, отдельные типы керамики и ее орнаментация, погребальные статуэтки и церемониальные зонты, имеющие аналогии в памятниках ханьской династии (206 год до н.э. - 220 год н.э.) и погребениях хуннских шаньюев в Ноин-Уле. Эти элементы, как полагает Л.Р.Кызласов, появляются на раннем (изыхском) этапе таштыкской культуры и характерны главным образом для левобережных таштыкских склепов под усеченно-пирамидальными земляными курганами, отличающихся от правобережных склепов под "юртообразными" курганами и по составу керамики.

Новая датировка памятников таштыкской культуры предложена М.П.Грязновым, разделившим ее на два этапа: батеневский (I-II века н.э.) и тепсейский (III-V века н.э.). М.П.Грязнов отмечает, что по форме, и по орнаменту керамика батеневского этапа очень близка к керамике предшествующего тесинского этапа тагарской культуры, в то время как в памятниках тепсейского этапа аналогии с тесинскими уже не наблюдаются. Зато можно усмотреть некоторое продолжение их в памятниках енисейских кыргызов. По периодизации М. П.Грязнова, все таштыкские склепы и соответственно содержащиеся в них элементы центрально-восточноазиатского происхождения относятся к более позднему времени (III-V века), что не исключает возможной преемственности их с прежней ханьской традицией.

Очевидно, компонентный состав таштыкской культуры был достаточно сложным. В ее формировании принимали участие как местные, так и пришлые группы населения, среди которых в первую очередь должны быть названы тесинцы (гяньгуни?) и, возможно, какие-то группы населения кокэльской культуры, проникавшие на территорию Среднего Енисея из Тувы. На тепсейском этапе все эти компоненты, сплоченные в один культурный пласт, составили основу культуры енисейских кыргызов.

Верхнеобская культура

Одновременно на территории севернее Алтая складывается верхнеобская культура, сменившая здесь большереченскую. Открывший ее М.П.Грязнов писал, что, начиная примерно со II века. н.э., весь внешний облик археологических памятников на Верхней Оби резко изменился, появилась и начала развиваться новая культура (верхнеобская), привнесенная сюда извне, и прошедшая в своем развитии три последовательных этапа: одинцовский (II-V века), переходный (V-VI века) и фоминский (VII-VIII века). Происхождение верхнеобской культуры M.П.Грязнов связывал с угорскими племенами, пришедшими с северо-запада и вытеснившими или ассимилировавшими местное население большереченской культуры. В настоящее время эта периодизация на материалах Новосибирского Приобья пересмотрена Т.Н.Троицкой, однако культурная характеристика верхнеобского населения осталась прежней.

Начиная с одинцовского этапа на территории Северного Алтая появляется обряд трупосожжения, который сочетается здесь с обрядом трупоположения с северовосточной ориентировкой. Среди предметов сопроводительного инвентаря встречаются удила без перегиба, серьги в виде "знака вопроса" на длинном стержне, гривны с петлеобразными изгибами, известные впоследствии в культуре средневековых кыпчаков. Сопряженным с этими находками можно считать в целом скотоводческий облик культуры верхнеобского населения, отразившийся в большом количестве костей домашних животных, оставшихся на местах захоронений от поминок и тризн. Среди них представлены главным образом черепа и кости лошади - следы тризн, когда шкура жертвенного животного с оставленными в ней черепом и костями ног укладывалась в могилу или оставлялась на месте пиршества. Данная особенность погребального обряда наиболее характерна для позднекочевнических захоронений начала II тысячелетия н.э., в том числе и кыпчакских. Видимо, есть основания связывать эти культурные элементы на территории Северного Алтая с древними кыпчаками (цюйше?), продвинувшимися сюда в начале I тысячелетия н.э. и принявшими участив в сложении верхнеобской культуры.

Население верхнеобской культуры было сложным по своему этническому составу и включало как минимум два компонента: северный, предположительно угорский (круглодонные сосуды с характерной орнаментацией, представляющие, по мнению Т.Н.Троицкой, дальнейшее развитие форм кулайской керамики; наземные срубные намогильные сооружения; много-численные находки костяных наконечников стрел, свидетельствующие о развитом охотничьем промысле) и южный, предположительно кыпчакский (скотоводческий облик хозяйства, культ коня в погребально-поминальном цикле, появление немногочисленных, но характерных кочевнических элементов а сопроводительном инвентаре).

Постепенно, по материалам погребений, убедительно прослеживается преобладание южного компонента (трупоположение с северовосточной ориентировкой и сопроводительным захоронением коня). Набор предметов сопроводительного инвентаря из этих погребений (котел, ярусные наконечники стрел с костяными насадами-свистунками, панцирные пластины, палаши, накладки лука хуннского типа, железные однокольчатые удила, крюки от колчанов и т.д.) по своему составу ближе памятникам тюркского времени, нежели хуннского. В связи с этим А.П.Уманский выссказал предположение, что верхнеобская культура является лишь вариантом более широкой культурной общности, распространившейся в Южной Сибири от Южного Алтая до Томска и Ачинска на севере.

Особого внимания заслуживает вопрос о взаимоотношениях таштыкской и верхнеобской культур. Исследователи неоднократно отмечали находки характерных таштыкских изделий (миниатюрные котелки "скифского типа", пряжки с отогнутым наружу шпеньком на длинном щитке с насечками, витые гривны) в памятниках верхнеобской культуры, свидетельствующие о контактах приенисейских и приобских племен. Вместе с тем предметы верхнеобской культуры почти не встречаются в таштыкских погребениях, что можно рассматривать как свидетельство преобладания в контактах восточного влияния.

В этой связи, как будто, удается наметить истоки ажурного стиля, наиболее характерного для декоративно-прикладного искусства северо-алтайских племен в конце I тыс. н.э. (сросткинская культура). Таким же образом были оформлены металлические детали таштыкских поясов. На некоторых из них представлен орнаментальный мотив в виде двойной волюты, известный впоследствии на костяных обкладках колчанов восточноевропейских кочевников, в том числе и кыпчаков, в начале II тыс. н.э. В свою очередь, декоративные приемы оформления поясов таштыкской культуры, найденных в Изыхском, Уйбатском, Тепсейских и других склепах (по М.П. Грязнову, III-V вв.), возможно, восходят к ажурным поясным пластинам хуннского времени, появившимся в Минусинской котловине на тесинском этапе.

Памятники берельского типа

Памятники берельского типа в целом относят к поздней пазырыкской культуре и датируются первой половиной I тысячелетия н.э. При этом на Горном Алтае памятники этого периода исследованы хуже, чем во всех остальных районах Южной Сибири. Наиболее яркими из них являются курганы, раскопанные С.С.Сорокиным в Балыктыюле около Пазырыка. Все известные погребения этого времени на Горном Алтае (Катанда I, Берель, Кокса и Яконур) были объединены А.А.Гавриловой под названием могил берельского типа и датированы IV-V веками н.э. По некоторым найденным в них предметам (трехперые наконечники стрел с роговыми насадами-свистунками, костяные подпружные пряжки с округлой верхней частью) они непосредственно примыкают к курганам раннетюркского времени.

Главной особенностью берельских погребений является обряд захоронения с конем и преимущественно восточная (широтная) ориентировка погребенных, причем в некоторых случаях, также, как и в рядовых курганах шибинского этапа, встречается одновременно захоронение 2-3 коней. То и другое наиболее характерно для саяно-алтайских погребений с конем середины I тысячелетия н.э. Можно предполагать, что этот обряд погребения не прерывался на Алтае с периода ранних кочевников.

Следует отметить, что в этот период в Горном Алтае отмечаются элементы параллельно существовавшей культуры, во многом сходной с пазырыкской, особенностью которой было захоронение без коня, более свойственное хуннским традициям (например, могильник Кок-Паш).

Последнее обстоятельство имеет принципиально важное значение для определения этнической принадлежности не только могил берельского типа, но и всех последующих погребений с конем на территории Саяно-Алтая. Они вновь получают повсеместное распространение на Горном Алтае в предтюркское время, продолжают существовать после гибели Древнетюркских каганатов и, следовательно, с точки зрения специфики погребального обряда не могут считаться в узком, этническом значении термина собственно тюркскими. А.А.Гаврилова считает, что могилы берельского типа принадлежали племенам теле, "являющимся, судя по письменным источникам, потомками хунну". Несмотря на то, что это предположение представляется наиболее вероятным, оно требует дополнительных доказательств.

Обычай сопроводительных захоронений коней не был характерен для хуннов. В то же время погребения с конем составляют отличительную черту алтайского (юечжийского) населения вплоть до заключительного (шибинского) этапа пазырыкской культуры. Идентификация их с пленами теле предполагает заимствование динлинами-теле этого обряда у юечжей, после того как последние были изгнаны ими со своей территории, и только какая-то их часть сохранилась на Горном Алтае. С какого хронологического уровня можно называть алтайские погребения телескими, сказать трудно. В качестве условной даты может быть принято время существования памятников берельского типа (IV-V века), то есть период господства в Центральной Азии жуань-жуаней - непосредственных политических предшественников Первого тюркского каганата.